02.05.15. Интервью Е.Сазонова с главой ДНР А.Захарченко:
- Со дня начала образования Донецкой народной республики прошел год. Что за это время запомнилось больше всего?
— Самое яркое воспоминание — радость после проведения референдума 11 мая. До этого была тяжелая, кропотливая работа. Учились всему — и воевать, и сессии проводить… Калейдоскоп событий был настолько быстротечен, что год пролетел как день. Два часа в сутки спишь, и днем и ночью готовность номер один, постоянное нервное напряжение.
- Как удавалось выдерживать такой график? Вы все-таки инженер — человек мирной профессии…
— Я сын этой земли, а здесь у нас нет понятия военный — невоенный. У нас шахтерский край, а шахтеры — люди, которые ежесекундно рискуют своей жизнью и физическая нагрузка на которых колоссальная. Поэтому готовность к мгновенной мобилизации организма присутствует в каждом.
- За что вы сражаетесь?
— Мы бьемся за свою землю, потому что Донбасс на самом деле исторически территория не украинская. И население здесь в большей степени не украиноязычное. Это не та территория, которую можно с уверенностью называть Украиной. Так же как и Крым, кстати.
- А против чего лично вы воюете?
— По-моему, это очевидно. Мы сейчас воюем против нацизма. Идет большая, освободительная, народная война. Война против идеологии и образа жизни, который нам пытаются навязать. Мы не хотим, чтобы наши дети пережили то, что видела Украина эти 20 лет. Мы не хотим пресмыкаться перед Западом! Мы гордые и достойные люди с великой историей.
- В этом причина того, что добровольческая армия утерла очень сильно нос армии профессиональной? Киевские войска, несмотря на все свои недостатки, и сейчас достаточно сильны…
- Вы сказали правильно, противник и сейчас очень силен. Чего уж говорить о том моменте, когда это все начиналось. Мы выходили на защиту своей земли с охотничьими ружьями. Но если посмотреть в историю, то из кого набиралась Рабоче-крестьянская Красная армия? Из крестьян и рабочих! Из сильных людей, людей с закалкой! Средний возраст ополченцев был где-то около 28 — 32 лет. Это люди, прошедшие определенную воинскую выучку. Да, не хватало оружия, да, не хватало боеприпасов. Да, многие вещи происходили чисто на героизме, массовом причем.
- Например?
— Оборона Лисичанска. Оборона Карловки. Оборона Славянска. Взятие Шахтерска. Взятие Новоазовска. Происходило переосмысление вообще устава боевой службы, тактики ведения боев в городе и вообще применения определенных видов вооружения. То есть за неимением того, что имеет регулярная армия, мы использовали то, что было под рукой, проявляли народную смекалку. Тактические и стратегические навыки армейцев натыкались на партизанскую тактику. Плюс своя земля, а дома и стены помогают.
- Как вы сейчас оцениваете армию ДНР?
— Сейчас можно с уверенностью сказать, что наши вооруженные силы достаточно опытны и готовы отразить любое нападение. И наступательные операции мы тоже можем проводить. Средний возраст военнослужащего у нас снизился уже к 23 — 25 годам. То есть молодежь подтягивается, учится воевать.
- Причем призыва же всеобщего нет?
— Призываем только офицеров, а все остальные — добровольцы. Нет принудительной мобилизации, как на Украине, а от желающих служить отбоя нет. Мы уже, если честно, даже не знаем, что теперь делать с теми людьми, которые готовы в руки оружие взять и идти в бой. Я разговаривал с профессиональными военными, и они уверены, что дебальцевская операция по всем канонам военной тактики должна была быть провальной. Но она оказалась успешной. А почему? Потому что противник действует по шаблону, а мы действуем, исходя из ситуации и из минимизации потерь. Ну и одна голова хорошо, а тысяча — лучше. Любая операция разрабатывалась с учетом мнения всех, вплоть до командира взвода.
- И тем не менее ошибки были…
- Много ошибок было. Много ошибок будет. К сожалению. Мы ж не профессиональные военные, мы «академий не кончали». Но лидеры появляются. Есть природный талант. И таких примеров десятки. Они прямо на моих глазах становились командирами, я многих знал еще взводными, а сейчас они ведут в бой батальоны. На этой войне жизнь выдвигает лучших, сильнейших и самых достойных. И еще — люди же учатся. Причем самый хороший учитель — наш противник. Он спуску не дает, любой просчет оплачен нашей кровью. Потому мы стараемся быть хорошими учениками, стараемся учиться на пятерки.
- Во время этой «учебы» где должен находиться командир?
— На мои ранения намекаете… Страна выбирала меня таким, какой я есть. И пока у нас не хватает опытных бойцов, опытных командиров, я обязан находиться там, где труднее всего. Я сейчас большую тайну открою. В Дебальцеве в самый трудный момент все резервы были исчерпаны. Мое подразделение атаковали свежие силы противника. Я собрал всех, кто у меня был под рукой, и мы пошли в контратаку. Выход из котла мы захлопнули, подразделение, атаковавшее нас, уничтожили…
- Сейчас здесь вроде как перемирие…
— Вы правильно сказали — вроде как…
- Чем оно все-таки закончится?
— Фундаментальный вопрос в Минске не был решен. Мы декларируем себя как отдельное независимое государство, а Украина нас декларирует как часть своей территории. Поэтому пословицей отвечу: «Хочешь мира — готовься к войне». Как там дальше будет, неизвестно.
- Значит, вы ждете, что война возобновится?
— Судя по последним разведсводкам, она может начаться в любой момент. Любой украинский батальон может сорваться с цепи… Мир хрупок. Разногласия никуда не ушли, они только усугубляются. Где тонко, там и рвется. А тут везде тонко.
- Давайте представим фантастическую ситуацию, что Украина предложила такие условия, что ДНР согласилась стать ее частью…
— Я бы предложил Украине представить другой момент фантастический. Признать за нами право независимости, освободить нашу территорию и разговаривать с нами как с равноправными партнерами.
- Если это произойдет, будут ли забыты старые обиды?
— Разум в любом случае возобладает. Но сердцу не прикажешь. Нельзя простить смерть 18-летнего пацана, который со связкой гранат под Лисичанском, кинулся под танк, чтобы спасти жизнь девятнадцати раненых друзей. Нельзя простить смерть девочки в Константиновке, расстрелянной на глазах родителей из бэтээра. Как можно простить тысячи убитых мирных жителей? Можно общаться, можно торговать, но в гости ездить туда лично я не буду… Жить надо, экономика в любом случае должна развиваться, придется и торговые соглашения заключить, и т. д. Но у нас разная идеология, разные ценности. Нас не заставишь признавать секс-меньшинства, изучать все эти вещи в школах, как происходит сейчас в Европе. У нас родина — Россия. А кому-то Америка ближе. Пусть каждый живет по своему закону. Мы не будем мешать им жить, у каждого есть свое право на выбор. Но пускай к нам не лезут. Чужой земли нам не надо, но своей и пяди не отдадим.
- Возвращаясь к украинской стороне, насколько она соблюдает мирные договоренности?
— Ни насколько. Режим прекращения огня не соблюдается. Не соблюдаются договоренности по обмену пленными… Возьмите любую позицию из этих минских соглашений, и по каждому из них можно сказать, что они не соблюдаются с той стороны.
Единственное их желание — это мониторить нас, мониторить расположение наших войск, благодаря ОБСЕ получать в онлайне информацию. Даже вот последний обмен взять. Мы отдали 16 человек безо всяких условий. Почему? Потому что мы подписали договор. Но Украина даже в этом хитрит… Посмотрим, как она исполнит свои обещания обмена всех на всех. Хотя по поводу количества пленных мы абсолютно не переживаем… Будет приказ — ребята выполнят его. И там, где отдали 16, заберем 160. Маленькую тайну вам открою — в одном из обменов пленными не хватало нам, по-моему, около 30 человек.
Так мы к линии обороны просто подогнали машину и через громкоговоритель объявили: утром — плен, вечером — дома. И к нам больше 70 бойцов украинских прибежало. Поэтому киевская сторона кричала, что так нельзя воевать, не по правилам. Я говорю: ну хорошо, но вы ж просили такое количество, мы вам отдали. Все. А где мы их взяли, это уже другой вопрос. Главное, мы свое слово сдержали — утром мы их в плен взяли, а вечером они уже отправились домой.
- Как республика помогает людям, пострадавшим, потерявшим жилье из-за украинских обстрелов?
— Задействованы все свободные профилактории, санатории, детские сады, гостиницы, общежития, в которых можно разместить людей. Все, кто пострадал и обратился, получили временный приют, питание, возможность вести человеческий образ жизни. В дальнейшем планируем после восстановления социальной инфраструктуры, социальных объектов, промышленности восстанавливать жилой фонд, который сейчас разрушен.
- В той самой зоне отчуждения у аэропорта, напоминающей сейчас Сталинград?
— Поверьте, не только зона отчуждения напоминает… У нас куча сел, расстрелянных в хлам, разрушенные дома в Дебальцеве, Снежном… Да любой город пострадал от обстрелов. Нет населенного пункта, где бы что-то не было разрушено. Поэтому ведется кропотливая и очень тяжелая работа… Приходится строить мирную жизнь, держа в одной руке автомат…
- Поэтому вы объявили, что население должно сдать оружие…
— Стоп! Мы объявили, что население должно зарегистрировать оружие, находящееся у него дома. Любой желающий хранить дома ствол должен поставить его на учет. А если ты хочешь не только хранить его, то будь добр — вставай в ряды вооруженных сил ДНР… Те, кто этого не сделал, автоматически приравниваются к незаконным вооруженным формированиям. Период махновщины прошел.
- То есть ничего, что в огороде зарыт автомат, главное, чтобы был зарегистрирован?
— Почему зарыт? Если он зарегистрирован, пускай дома лежит. Нормальная швейцарская система — там оружие у населения хранится. Будет объявлена мобилизация — берут его и идут на призывной пункт. Государство сильно своими армией и флотом, который у нас когда-нибудь будет — по крайней мере подразделение морской пехоты у нас уже есть. Остальное — вопрос времени.
- Как проходит посевная?
— Очень сложно. К сожалению, о наличии тех или иных заминированных полей мы узнаем уже по факту подрыва. Я не уверен, что в Великую Отечественную здесь было столько взрывчатки, сколько сейчас.
- Это какие-то неразорвавшиеся снаряды?
— Это целенаправленно было заминировано больше ста тысяч гектаров полей. Стоят противотанковые мины, противопехотные, мины двойного действия, растяжки. Причем растяжки с хитростью — там двойная граната, на леске, с крючками и т. д… Тут очень сложно в этом вопросе.
- Как же не боятся сеять-то?
— У нас уникальный народ, у нас уникальная страна. Мы сеяли и убирали хлеб под обстрелами и сейчас это делаем. Растим животноводство, работают маслобойни и т. д. Поэтому и это мы переживем, и с этим справимся.
- Будут ли у республики свои деньги или эта мультивалютная ситуация продлиться очень долго?
— Вопрос очень сложный. Пока о своей валюте думать рано. В данный момент именно мультивалютная система идеальна. Она позволяет, не привязываясь к какой-то валюте, к какому-то курсу, торговать с любым государством, с любыми предпринимателями на любой территории, в любой другой стране… Сейчас главное — запустить производство. Дать толчок, после которого пойдет работать экономика. А в дальнейшем мы уже будем думать о своих деньгах.
- Меня лично еще что поразило... Вроде прифронтовой город, но чистота идеальная. В чем секрет?
— Еще несколько месяцев назад наши коммунальщики собрались и сказали, что из принципа будут убирать город в пять раз чище, чем до войны. Потому что хотят показать всему миру, что дворники тоже воюют. И вот они без денег, бывало, даже и без еды несколько месяцев подряд просто выходили на работу и убирали улицы. А знаете почему? Потому что каждый житель Донецка до безумия любит свой город…
- Тем не менее многие Донбасс покинули. У вас, как у менеджера, насколько остро стоит проблема с кадрами?
— Даже в мирное время с кадрами всегда какие-то проблемы. А здесь еще усугубляется тем, что вроде есть кадры, есть профессионалы, но идеологическая составляющая этих людей на самом деле не совсем та…
- И что делать?
— Растить новые кадры! Особое внимание, особый упор надо делать на вузы, на молодых специалистов и именно из них выбирать тех людей, которые в будущем возглавят какие-то направления в министерствах, станут директорами заводов, начальниками управлений и т. д. И в перспективе когда-нибудь кто-то из них займет место главы государства.
- Конкретный вопрос по взращиванию кадров. Скоро окончание учебного года, как быть с дипломами?
— Первые 18 студентов Макеевского инженерно-строительного института получили дипломы, признанные Российской Федерацией. Все как положено… Работа идет. Не так быстро, как хотелось, но этот вопрос один из самых важных в министерстве образования. Я каждую неделю по этому вопросу собираю совещание.
- Насколько реальна мечта, о которой вы говорили: превращение Донбасса в страну, по уровню жизни не отличающуюся от европейской? Есть ли ресурсы, есть ли что-то, кроме мечтаний?
— Европа — не показатель для нас уже. Мы видели их европейскую мечту. Технику их периодически до сих пор в плен берем. Слабовата техника! Ну а если серьезно, 54% на сегодняшний момент залежей ископаемого угля находится на контролируемой нами территории. У нас есть обширные поля, у нас есть море, у нас есть залежи других ископаемых, у нас есть развитая промышленность, развитая инфраструктура, поэтому никаких препятствий для того, чтобы наша страна жила лучше, чем любая европейская, нет. Есть проблема в кадрах, есть проблема в войне. И есть самая главная проблема, которую после победы мы должны будем решить, — это восстановление всего, что было разрушено. Это, конечно, оттянет экономическое развитие на какой-то определенный срок, но остановить его не сможет.
- Мужчины, которые тащат на себе большой груз ответственности, обычно очень покладисты в семейной жизни. За кем остается главное слово в семье?
— На рушник ступил первый я, поэтому слово последнее за мной. Люди недаром шутят, что жена военного имеет звание выше, чем звание мужа. То есть если я полковник, то у меня жена генерал-майор. И иногда приходится подчиняться старшему по званию… в некоторых вопросах. В семье должно быть уважение. Ты уважаешь жену, а жена уважает тебя — без этого жить нельзя… С женой в любом случае советуюсь, смотрю на ее реакцию, и, если вижу, что идет четкое неприятие, тогда садимся и ищем компромисс.
- Что посоветовала жена, когда увидела вас с автоматом, собирающегося на войну?
— У нас был очень долгий и тяжелый разговор. Когда все это начиналось и мне приходилось уходить на несколько дней на боевые, жена в первое время не приветствовала это все.
- Обычно возникает фраза «И зачем оно тебе надо?».
— Да-да! И еще: «Ты свое уже отвоевал»… Все завершилось таким семейным скандалом, после которого остро встал вопрос: будем ли мы вообще даже разговаривать? Но после определенных событий, когда моя супруга своими глазами увидела, протпротив кого мы воюем. В общем, я проснулся как-то утром, а она на кухне чистит карабин. Всё — любые разногласия сняты. Только одну просьбу она высказала — быть со мной рядом. И вы знаете, мы наравне участвовали во многих боевых действиях. Она была при первом штурме аэропорта, в Шахтерске, в Новодмитровке. Раненых выносила, перевязывала, ждала меня, из окружения когда прорвусь. Поэтому я могу твердо сказать: этот человек действительно достоин того, чтобы ее и слушали, и уважали, и любили. Это мать, жена, подруга, друг. Я люблю ее. Она любит меня. И ради этой любви она готова отстаивать и любимого, и его идеалы. То есть это настоящая тигрица, которая защищает свою территорию и тех, кого любит и ценит. Не на словах, а на деле… Под обстрелом, под пулями. И таких женщин у нас очень много. Может быть, мы потому и смелые такие, чтобы им не стыдно было в глаза потом смотреть. И детям нашим. И родителям…
